По реке плыл домик. Механик старательно вырезал клюкарзой заколку для кока, боцман переставлял банки на полке, повар нарезал картошку для мяса по-французски, матрос рубил дрова, капитан перебирал струны гитары. На «Прекрасной маркизе» шел пятый день плавания…
Весной идея построить плот и пройти на нем по Лене пришла в голову двум студентам ДВФУ — специалистам по уникальным сооружениям. К лету были готовы чертежи. В начале августа капитан Антон и старший механик Сергей выехали в Олекминск, прихватив с собой Юлю — будущего кока и врача. Туда же вскоре приехала я как мама Антона и заодно боцман. И уже в Олекминске мы нашли почти случайно пятого члена команды — матроса и фотографа Мишу.
Десять дней мы строили плот из того, что было в Олекминске, по ходу дела меняя чертежи из-за отсутствия запланированных размеров леса и деталей. На берег приезжали местные: поснимать и подкормить) На бочки укладывали доски, ставили борта и антресоли для круп, крепили крышу, вырезали «подполья» — ящики для овощей и консервов.
Наконец, 18 августа на борту плота Юля вывела белой краской название и мы отплыли!
Две недели мы шли под правым и левым берегом…
… снимали плот с мелей старинным бурлацким способом…
… собирали травы и ягоды…
… встречались с потомками ямщиков…
… нашли старинное кладбище Крестяха…
… и наконец 31 августа дошли до Булгунняхтаха, где передали плот новому владельцу — хозяину лодочной станции.
Пока в голове отчаянно пусто, и передать словами все наши приключения так сразу нереально.
Но первым делом , вернувшись, я достала «Трое в лодке, не считая собаки» — и нашла там почти все наши приключения. Пусть пока Джером Клапка Джером станет нашим комментатором))
«Джордж завладел газетой и прочитал нам сообщение о несчастных случаях с лодками и предсказание погоды, которое гласило: «Холод, дождь, местами грозы; ветер восточный; барометр падает».
«Что, хорошо мы тянем?
— Да, очень мило. Только не останавливайтесь.
— Это, оказывается, вовсе не трудно. Я думала, что это много тяжелей.
— Нет, это очень просто. Надо только все время тянуть. Вот и все.»
«Я заметил, что большинство старых гребцов тоже охотно стушевывается, когда предстоит хорошо поработать веслами. Старого лодочника всегда можно узнать по тому, как он лежит на подушке на дне лодки и подбадривает гребцов, рассказывая им, какие он совершал чудеса в прошлом году.
— И это вы называете трудной работой? — тянет он, самодовольно попыхивая трубкой и обращаясь к двум измученным юношам, которые уже полтора часа стойко гребут против течения. — Вот мы с Джеком и Джимом Биффлсом
проплыли прошлым летом от Марло до Горинга в один день без единой остановки. Ты помнишь, Джек?»
«Это очень приятно — идти на буксире за баркасом. Лично мне это нравится гораздо больше, чем гребля.»
«Девушки тоже производят в лодке весьма недурное впечатление, если они хорошо одеты. На мой взгляд, нет ничего более привлекательного, чем хороший лодочный костюм. Но «лодочный костюм» — хорошо бы все дамы это понимали! —
есть нечто такое, что следует носить, находясь в лодке, а не под стеклянным колпаком.»
«Мы поставили чайник на спиртовку на носу лодки, а сами ушли на корму, делая вид, что не обращаем
на него внимания, и стали доставать остальное.
На реке это единственный способ заставить чайник вскипеть. Если он заметит, что вы с нетерпением этого ожидаете, он даже не зашумит. Вам лучше отойти подальше и начать есть, как будто вы вообще не хотите чаю. На чайник не следует даже оглядываться. Тогда вы скоро услышите, как он булькает, словно умоляя вас поскорее заварить чай.»
«Когда разговор прерывается, слышно, как река, плескаясь вокруг лодки, рассказывает диковинные старые сказки, напевает детскую песенку, которую она поет уже тысячи лет и будет петь, пока ее голос не станет дряхлым и хриплым.»
«Мы поднимаемся, выколачиваем погасшие трубки и со словами «спокойной ночи» засыпаем под большими тихими звездами, убаюканные плеском воды и шелестом деревьев, и нам грезится, что мир снова молод, молод и прекрасен».
«Джордж спросил, почему мы не можем всегда быть такими, пребывать вдали от света с его соблазнами и пороками и вести мирную, воздержанную жизнь, творя добро. Я сказал, что я сам часто испытывал стремление к этому, и мы стали обсуждать, нельзя ли нам, всем четверым, удалиться на какой-нибудь удобный, хорошо обставленный необитаемый остров и жить там среди лесов.»
«Накануне вечером мы предполагали встать рано поутру, сбросить наши пледы и одеяла и, откинув парусину, с веселым криком броситься в воду, чтобы вдоволь поплавать. Но почему-то, когда наступило утро, эта перспектива представилась нам менее соблазнительной. Вода казалась сырой и холодной, ветер прямо пронизывал.
— Ну, кто же прыгнет первый? — спросил, наконец, Гаррис.»
«Я ненавижу паровые баркасы, я думаю, их ненавидит всякий, кому приходилось грести. Каждый раз, как я вижу паровой баркас, я чувствую, что мне хочется заманить его в пустынное место и там, в тиши и уединении, задушить.
В паровом баркасе есть что-то наглое и самоуверенное, отчего во мне просыпаются самые дурные инстинкты. Не желая прослыть хвастуном, я могу честно сказать, что наша лодочка за эту неделю причинила встречным баркасам больше неприятностей, хлопот и задержек, чем все остальные суда на реке, вместе взятые.»
«Джордж сказал, что раз у нас так много времени, нам представляется великолепный случай устроить шикарный ужин. Он обещал показать нам, что можно сделать на реке в смысле стряпни, и предложил приготовить из овощей, холодного мяса и всевозможных остатков ирландское рагу.
Мы горячо приветствовали эту идею и принялись чистить картошку. Я никогда не думал, что чистка картофеля — такое сложное предприятие. Это оказалось самым трудным делом, в каком я когда-либо участвовал. Мы начали весело, можно даже сказать — игриво, но все наше оживление пропало к тому времени, как была очищена первая картофелина. Чем больше мы ее чистили, тем больше на ней было кожицы; когда мы сняли всю кожу и вырезали все глазки, от картофелины не осталось ничего достойного внимания. Джордж подошел и посмотрел на нее. Она была не больше лесного ореха. Джордж сказал:
— Это никуда не годится. Вы губите картофель. Его надо скоблить.»
«Джордж сказал, что в этом главное достоинство ирландского рагу: сразу избавляешься от всего лишнего. Я выудил пару разбитых яиц, и мы присоединили их к прочему. Джордж сказал, что соус станет от них гуще. Я уже забыл, что мы еще туда положили, но знаю, что ничто не пропало даром.»
«Под конец Монморенси, который проявлял большой интерес ко всей этой процедуре, вдруг куда-то ушел с серьезным и задумчивым видом. Через несколько минут он возвратился, неся в зубах дохлую водяную крысу. Очевидно, он намеревался предложить ее как свой вклад в общую трапезу. Было ли это издевкой, или искренним желанием помочь — мне неизвестно.»
«У нас возник спор, стоит ли пускать крысу в дело. Гаррис сказал, почему бы и нет, если смешать ее со всем остальным: каждая мелочь может пригодиться. Но Джордж сослался на прецедент: он никогда не слышал, чтобы в ирландское рагу клали водяных крыс, и предпочитает воздержаться от опытов. Гаррис сказал:
— Если никогда не испытывать ничего нового, как же узнать, хорошо оно или плохо? Такие люди, как ты, тормозят прогресс человечества. Вспомни о немце, который первым сделал сосиски.»
«После ужина Джордж вытащил свое банджо и хотел поиграть, но Гаррис запротестовал. Он сказал, что у него болит голова и он не чувствует себя достаточно крепким, чтобы выдержать игру Джорджа. Джордж возразил, что музыка может ему помочь, — музыка ведь часто успокаивает нервы и прогоняет головную боль, — и взял две-три гнусавые ноты — на пробу. Но Гаррис сказал, что предпочитает головную боль.»
«Я быстро обернулся и занял позицию на носу, с небрежным изяществом опираясь на багор. Моя поза говорила о силе и ловкости. Я привел волосы в порядок, спустив одну прядь на лоб, и придал лицу выражение ласковой грусти, смешанной с цинизмом. Оно, как говорят, мне идет.»
«В одном мы были единодушны, а именно в том, что, как бы то ни было, мы доведем наше предприятие до конца. Мы решили наслаждаться рекой две недели и были намерены использовать эти две недели целиком. Мы молоды и сильны. В
конце концов мы, может быть, переживем все это благополучно.»
«- Ну что же, — сказал Гаррис, протягивая руку к стакану, — мы совершили хорошую прогулку, и я сердечно благодарю за нее нашу старушку Темзу. Но я думаю, мы правильно сделали, что вовремя с нею расстались. За здоровье Троих, спасшихся из одной лодки!»
«Мы приобрели опыт, а за это, как говорят, ничего не жалко отдать!..»
P.S.
Две недели плавания , стартовавшего в День географа, феерично завершились продажей плота под плавучую пристань.
Разбираем тонны фото и видео, расшифровываем путевые каракули, и позже напишем свою историю «Пятерых на плоту, не считая собаки». Точно знаю, что в ней будет несколько глав: патетическая, лирическая, бытовая, гастрономическая , но начну — с Идиотической: как весной двум студентам в голову пришла идея сколотить плот и проплыть по Лене…
Источник: Dnevniki.Ykt.Ru
