Вспоминаю как тонула моя лодка. Большие волны. Вверх-вниз, вверх- вниз, как на американских горках, то смотришь небо, то летишь с волны вниз. Две-три волны проходишь таким образом, следующая накрывает тебя с головой и ты чувствуешь себя моряком- подводником, так как лодка какие-то секунды находится под водой. Пипец, вообще.
Откачка воды из лодки сломалась еще на станции Столб ( шлицы у крыльчатки сточились. Гады, делают такие хрупкие, ненадежные вещи.) Саша Павлов откачивает воду вручную. Получается медленно, лодка наполняется водой. Пошел к берегу. В это время отрубается мотор, как оказалось позже, Саша сливая воду, случайно отключил массу на аккумуляторе. Это уже потом, разбирая полеты, на берегу мы узнали причину. А тогда, мне даже в голову не пришло проверить включатель массы. Адреналин бушует, мат-перемат. Лодка теряет управление, Саша выпрыгивает за борт, благо мы уже почти возле берега. Я пытаюсь черпать воду ведром, но уже бесполезно , мы стоим транцем к волне – одно ведро я выливаю из лодки, в тот же момент в лодку заливается 10 ведер. Подтащить лодку к берегу не получается, мешает опущенный мотор, дно каменистое. Когда понял, что лодку не спасешь, начал спасать вещи. Главное, сохранил сухим паспорт, фотонакопитель со всеми файлами с экспедиции. Все остальное – фотоаппарат, бинокль, все вещи, продукты, короче все, оказалось под водой. Последствия этого потопа долго давали о себе знать. Мой фотоаппарат, SONY NEX-5, который я сам себе подарил на Новый, 2011 год, увы, не подлежал ремонту. Эту печальную новость мне впоследствии сказали в Якутске.
Я всегда говорил, что я — счастливый человек. Как по волшебству, вдруг откуда не возьмись, появляется Путейский катер, 405. Привязывают к лодке трос, тащат ее к себе, поднимают, вода сливается с борта. И вот лодка уже стоит на катере. При загрузке оторвали утку у лодки, немного повредили мотор, но это все мелочи. Решили «Прогресс» оставить на станции «Лена-Норденшельд», это совсем рядом, километра 3-4 ниже.
Саша Павлов неожиданно покидает нас, он принимает решение добраться на «Путейском» до Тикси и там поработать в архивах морского порта. Ну, это его решение, его выбор. В общем, он уплывает, мы остаемся на берегу. В недоумении. Друзья дали мне сухие вещи, я согрелся спиртом, приняв его изрядное количество вовнутрь. Прекрасно. Все живы и здоровы. Часа через два, а это было уже 4 часа утра собрали все (!!!) вещи на катер Славы и потихоньку пошли к станции. Когда причалили к Лена-Норденшельд, только тогда почувствовал, что сил нет никаких, выжатый как лимон и эмоционально и физически. Нет сил даже говорить.
Сушусь.
Международная биологическая станция Лена-Норденшельд. Моя лодка была выгружена «Путейским» на берег, скорбно обсыхала от пережитого потрясения. Нас встретил Павел — дежурный инспектор станции, проводил в заранее затопленную для нас баню, мы уже не особо соображая от дикой усталости, полезли на полки в парилке, не чувствуя ни жары, ни пара. Зомби отмороженные. Хотелось только одного – спать, спать, спать. Уснуть и забыть этот тяжелый день.
О самой станции. Часть бабла на постройку вложила шведское отделение WWF – Всемирного фонда дикой природы. (помните, логотип Панды) Поэтому станции дали имя шведского полярного исследователя Адольфа Эрика Норденшельда, первого, кто прошел полностью Северный морской путь. 22 июля 1995 г. наш Президент Михаил Николаев и Президент WWF Его Королевское Высочество принц Филипп, герцог Эдинбургский торжественно открыли станцию. Эх, жалко меня не было на том открытии, интересно было бы взглянуть на физиономию принца, когда он увидел ЭТО. То, что построили на его громаднейшие деньги. (сотни миллионов долларов). Говорят, принц Филипп разрезал ленточку, пробыл полчаса и уехал. Больше никогда не появлялся. Бабло попилили без всякой совести. Первый директор станции Лена-Норденшельд покончил жизнь самоубийством. Повесили на него все разворованные деньги. Кстати, в догонку. Следующий директор этой же станции пропал без следа. Вернее, потом нашли по следам, которые вели в Лену. На берегу остались аккуратно сложенные вещи- шапка, сапоги, штаны. Уехали на лодке несколько человек, приехали без шефа, сам утонул говорят. Как-то вот так.
Чем сейчас занимается станция, не понятно. Раньше еще приезжали ученые, постепенно, со временем, все стало затухать, поток ученых начал иссякать. Одно время сюда приезжали дети из Тикси, типа детский экологический лагерь. Теперь и детей нет.
Босс.
Кухня. Вернее столовая.
Утром осмотрел свою лодку. Вывернул свечи, прокрутил пару раз двигателем, слил воду с воздушного фильтра, поменял топливный. И! О, ожидаемое чудо, мотор завелся. Пару раз чихнул и заработал так, как будто никогда и не принимал водные процедуры. Как часы. Мля, японцы молодцы. Приняли решение идти дальше, но егеря со станции нас категорически отговорили. Максимум, что вы пройдете, говорят, это километров 10, дальше просто не реально. Шторм не пустит. Утонете. Так мы остались еще на 5 суток на станции Лена-Норденшельд. И делать нечего, по тундре особо не походишь, да еще ветер шквальный, с ног валит, морось нещадно бьет по глазам. Сознание полной бездеятельности, полной невозможности выйти из этого положения – вот что было тяжелее всего. Когда понимаешь, что в этой ситуации от тебя ничего не зависит.
Холодно.
По истечении нескольких дней, терпение лопнуло, к черту шторм, как-нибудь пойдем. Начали собирать вещи в лодки. Мимо проходит неутомимый «Путейский». Кэп корабля вышел по рации на станцию со словами. «А куда эти покойники собрались?» Прибежал директор полярки Владимир Иванович, и говорит, — оставайтесь, нахрен утонете, век себе не прощу, что не остановил вас. И еще одни сутки пробыли на станции.
Как на море. Только дельфинов не хватает.
Саша Ли облазил всю тундру возле станции. Фотографии — его.
Так одиноко смотрятся эти постройки станции на фоне тундры.
Дети собирали кости древних животных. Этого «добра» здесь навалом.
Еще один разбитый вертолет. Вернее, его останки.
Черный остров. Все когда-то кончается, рано или поздно. Вот, казалось бы, нескончаемый ветер, и он стих. По коням, вернее, по лодкам и вперед. Только отъехали, у Славиного мотора пошли какие-то проблемы, мы потеряли друг друга. Наша лодка пошла какой-то хитрой протокой, думали выскочим на фарватер, по крайней мере на лоции ход был указан. И это было нашей ошибкой. Пройдя километров 15, вдали увидели ледник. Взяли курс на него.
Потом винт стал задевать дно протоки. Ага, мелко. Сначала тащил один лодку по мелям, потом ко мне на помощь подтянулся и Саша Ли. (он перешел в мою лодку после станции Лена –Норденшельд, взамен покинувшего нашу экспедицию Саши Павлова) У Ли нет сапог и он толкает лодку босиком. Вода ледяная. Абсурдная ситуация, я обливаюсь потом, а у Саши сводит ноги от холода, Арктика, блин. В общем, толкали километров пять, впереди еще километров 15, к черту, развернулись, и еще пять километров тащили лодку назад. А куда деваться, ни кто не поможет. Есть только я, Саша, бескрайняя ледяная вода и лодка. Эти места не видели людей, наверно, несколько лет, столько же может и не увидят.
Пошел проверять насколько далеко тянется мель. И ушел на горизонт.
Бурлаки на Лене.
Тянули, как бурлаки. До боли в спине, до синяков на плечах, до кровавых мозолей на руках. Видели лебедей. Они грациозно плавали в 20 метрах от нас, ничуть не боясь. Сил нет лишний раз нырнуть в лодку за фотоаппаратом. Уфф, вышли на воду, но на этом трудности не кончились. Пошли водоросли. Когда заходили в протоку, светило яркое солнце, мы прошли на глиссере и не заметили еще одной напасти- водоросли. Как в море. Когда были бурлаками, солнце скрылось за тучами, все серо, видимость плохая, соответственно на глиссер не выйдешь, кругом мели. Вот и накосили винтом целые стога травы. Пройдешь метров двадцать, поднимаешь мотор, а там целая копна зелени. Так шли еще час. Наконец, вышли на большую воду. Обессиленные, но счастливые, что оказались на фарватере, полетели. Вернее, «летели» так, Саша за рулем, я стою возле двигателя, выглядывая из-за тента, потому что так хоть что-то видно. Вот в таком положении, в четыре руки, прошли один из самых тяжелых перекатов дельты Лены — «Дашка».
Резко усилился ветер. Приняли решение подойти к берегу, дождаться рассвета, а там, глядишь и ветер успокоится. Вскипятили чай, сварганили макароны с тушенкой. Тем временем, рассвело. Смотрим, идет толкач, тащит 2 баржи с углем. Мы пристроились за ним в кильватер, но пройдя метров 300, вынуждены были подойти снова к берегу. Волна накрывала лодку с «головой». Описать эти ощущения трудно и сложно. Волна такая, что сначала ты видишь небо, затем дно реки, затем, ты снова скатываешься с волны, тебя накрывает следующая волна, и секунды две –три, твоя лодка становится подводной лодкой. К черту подводное плавание. к берегу. Опять ждать, когда закончится шторм. До Быкова мыса, до моря Лаптевых всего каких-то 20 километров. Рукой подать, но увы. Самое неприятное в этой ситуации, что мы не знали где Слава и Марийка. Где они, вернулись на станцию, или ждут и волнуются за нас на Быковом Мысу? Мрачные мысли.
Разожгли костер, сушимся. Ветер, туман, переходящий в морось. Вдруг, боковым зрением вижу, даже, скорее чувствую, что кто-то идет на меня. Ешкин корень! Слава! Его непогода заставила прибиться к берегу всего лишь в 400 метров от нашего табора. Фантастика! Невероятно! В это трудно поверить, это просто нереально! Бывают же чудеса на свете! Разойтись, потеряться среди бескрайней Арктики, и, в итоге, снова сойтись. Я же всегда говорил, что мы счастливые.
Вместе.
Тоска.
Ежики в тумане.
Пришли на их табор, помогли собрать вещи, переплыли к нам. Натянули тент и стали ждать когда ветер утихнет. Прошло полтора суток. Потом, как будто кто-то там на самом верху, махнул волшебной палочкой, ветер стих. В путь. В каких-то считанных десятках километров находится Море Лаптевых. Море! Море! Море!
Кстати, несколько слов о названии этого моря. Море названо в честь русских полярных исследователей двоюродных братьев Дмитрия и Харитона Лаптевых. А раньше это море носило имя Норденшельда. (Адольф Норденшельд, -шведский географ, исследователь Арктики, мореплаватель).
Харитон Лаптев (1700—1763) с заданием описать берег Ледовитого океана к западу от Лены, вышел из Якутска на дубель-шлюпке «Якутск» и добрался до океана, далее, дошел до устья реки Оленёк. Описав часть устья, прошёл до Хатангской губы, где был задержан льдами. Он описал берега Таймыра, архипелаг Норденшельда. Впоследствии, весь этот участок назвали берегом Харитона Лаптева. Продолжил службу на судах Балтийского флота.
Быков Мыс. Море Лаптевых. Финиш. Все. Последняя черта нашей экспедиции «От истока до устья». Обогнули мыс, вышли в море. Слава разделся, символическое купание в море. У меня такое желание не возникло, но лодка села на мель, пришлось выходить в воду, толкать. Поорали, покричали, поздравили друг друга. Потом причалили к берегу и пошли в поселок.
Море Лаптевых.
Магазины пустые, ценник – просто не укладывается в голове. И это при официальной зарплате в 12-15 тыс. рублей. Вся экономика Севера поставлена с ног на голову. Рассказывали, что 2-х комнатная квартиру в каменном доме продали за 12 000 рублей. А ведь это 2-3 мешка картошки, или 2 ящика разных консервов. Товарообмен- мешок рыбы – 5 бутылок водки, рыба – бензин, рыба- одежда. Ну, и за деньги продают ту же нельму, 150—200 рублей – килограмм нельмы, ну, а если прижмет, то схема одна — водка – рыба. На деле здесь прекращается хождение рубля.
К нам к костру подошли жители поселка.
Ну, и реклама немного.
Кладбище кораблей.
Напоминание. Пограничная зона.
Памятник погибшим литовцам и финнам.
Связь!
Недалеко от Быкова Мыса находится поселок Тикси. Это один из крупнейших населенных пунктов российской Арктики. Тикси переводится как «отмель» или «причал» или «встреча». Бухта, в которой находится поселок раньше называлась Горелая. Так назвал ее и нанес на карту в 1739 году Дмитрий Лаптев, когда увидел горящие залежи местного угля в долине залива Сого. Бухта Тикси имеет около 44 километра в длину и 23 километра в ширину и отделена от Быковской протоки перешейком шириной в 4 километра. Первые постоянные жители поселка Тикси появились в начале 20 века, Первая метеостанция открылась в 1932 году. В это же году возникло Главное управление Северного морского пути. Потом пришли вояки, поселок превратился в важный стратегический центр. Население в хорошие времена достигало 20 000 человек. Сейчас население поселка составляет несколько скудных тысяч.
Створ. Сели на «Створ». Тот самый корабль, который взял наше топливо к себе на борт в самом начале экспедиции. И снова этот корабль, снова капитан. Наш благодетель – Коурдаков Юрий Александрович, команда уважительно называет его «Саныч». По пути останавливаемся почти у каждого поселка. Все его знают, любят и уважают. Кому мешок-посылку в город студенту-лоботрясу передать, кому бочку бензина перевезти, кому канистру масла. Вообщем, есть за что любить и уважать капитана.
Кэп.
Погрузка наших лодок.
А вот попутно и лодку затонувшую вытащили. Рыбаки проверяли сети, резко задул ветер, не успели дойти до берега, лодку утонула. Благо сами остались живы-здоровы.
Все здорово, мы плывем домой, но… и это «но» было просто непереносимым. Судно тихоходное, шло со скоростью 10-12 км в час. Т.е. до Якутска мы должны были добраться через 10-12 (!) суток. Мне кровь из носа нужно было быть 28 августа в Якутске ( у меня авиабилет на это число), по всем параметрам на этом судне не срасталось. 24 августа я вышел в Жиганске, для того чтобы улететь самолетом домой. Билет на самолет Жиганск-Якутск мне купила супруга в Якутске. С кем-то договаривалась, кого-то просила, я не вникал в подробности, мое дело было прийти в авиакассу и забрать билет и на следующий день вылететь.
Но и этим планам не суждено было сбыться. Заморосил дождь, размыл земляную взлетную полосу в поселке, рейс отменили. Мля, засада. Одна надежда на Метеор, который отходит на следующий день. Тем более, что швартуется он к судну «Ориентир», на котором я ночевал. Так сказать, не отходя от кассы. На «Ориентир» меня определил, прямо передал из рук в руки капитан «Створа», Саныч. Все капитаны, которые десятки лет бороздят воды нашей реки знают друг друга. Капитан «Ориентира» — Татарченко Константин Николаевич. Невысокого роста, немногословный человек. Батя. Для него этот корабль как дом родной. Из-за семейных обстоятельств отпустил на время повара судна, так что Константин и командовал и кашеварил на судне.
Судно , было построено в 1959 году. И плавает, и груза возит исправно. Представьте себе, например, автомашину 1959 года, это же раритет живой, на улицах на такие машины оглядываются, пальцами показывают, а на реке это нормальный, обычный транспорт. Хотя, это все-таки не нормально. Ушатанный весь наш флот. Вот и ходят старички, пыхтят, но ходят.
Покупка авиабилета в кассе тоже была не простая. Местный колорит разукрашивает жизнь в свои, особые краски. Здесь все условно, нет четких рамок, твердых правил. Это как объявление на дверях магазина в Быковом мысу: «Магазин не работает. Ушла в отпуск». На дверях авиакассы нет вообще никаких объявлений или записок. -Вроде бы пошла в больницу, сказали мне в соседнем кабинете, где находится администрация Жиганского эвенкийского национального наслега. Что мне делать, только ждать, благо времени у меня больше некуда. Через три часа я счастливый и радостный поприветствовал пришедшего кассира, получил свой билет. Вот так.
Ха, когда рейс отменили, я пошел сдавать билет обратно и, конечно же, увидел закрытую дверь. Но. Но! Прогресс. Записка, «Буду в 14-00». Цивилизация налицо.
Черная икра в магазине стоит 4000 рублей – 500 грамм, продается официально в одном магазине Жиганска. В Якутске эта же икра стоит 15 000 рублей за килограмм. С рук предлагают 3-литровую банку черной икры за 8000 рублей. В одном из магазинов поселка видел в продаже замороженного осетра по цене 350 рублей за кг. А Вам этих осетров из Якутска привозят, спрашиваю я у продавца. Продавец не понял моей иронии. Ведь бред настоящий, цена не рыночная. Цена как в Якутске, а ведь это Жиганск, где даже на гербе нарисованы осетры. Добычей рыбы занимается все мужское население (да и женщины помогают), продают рыбу за 50 рублей – кило.
Утро. 4-20. Пассажиров начинают запускать на «Метеор». Толчея, люди мнут друг другу бока, нервничают, передают через головы сумки, ведра, детей. Дети понимают важность момента и молчат, чувствуя себя маленьким кульком. Люди висят гроздьями на леерах, команда судна орет благим матом, оттискивая назад слишком рьяных. Весело. Залезли все, остались свободные места. Все проходы заставлены ведрами, мешками, тюками, бидончиками и бидонами. Знамо дело, с осетровой столицы едем в столицу Республики, у всех там родственники, знакомые, дети в институтах учатся, кто-то рыбку в качестве презента везет, кто-то в подарок. Так и превращается корабль в отдел Мясо-Рыба продовольственного магазина.
Тронулись. Здорово. И тут опять попадалово. Только отошли от Жиганска, попали в плотный туман. Видимость практически нулевая. Капитан видимо шел по старому следу навигатора, не вставал на крыло. Большой ежик в тумане. Скорость черепашья, дак и понятно. Туман разошелся к 11 часам, отстали от графика на 4 часа. Бортпроводник разнося сухпай, объявила, что скорее всего будем останавливаться на ночевку, так как не улаживаемся в световое время. Мля, этого еще не хватало.
В пути «Метеор» 3-4 раза подходил к разным судам на реке, принимал на борт пассажиров.
Попробовал борпитание. Кто его собирал, видимо юморной человек. Большая порция плавленого сыра и банка паштета и маленькая черствая булочка. Что на что намазывать или просто ложками глотать паштет и сыр.
Наступил вечер. Стемнело. Потом не стало видно нифига. Темнота, как у негра где-то там. Капитан идет по светящейся обстановке и по навигатору. Это, конечно же, круто, это мастерство, но и риск очень большой. Еще немного, еще чуть-чуть, и я дома. Конец экспедиции. Впрочем, через 33 часа у меня вылет из Якутска. Скоро приму горячий душ, прыгну на мягкую кровать с вкусно пахнущими простынями. Счастье. Прощай палатка, спальник, костер с закипающим чайником. Вернее, до свидания. До скорых встреч.
27.08.2011
P.S. Слова норвежского полярного исследователя Фритьофа Нансена — «Пока человеческое ухо слышит удары волны в открытом море, пока глаз человеческий видит сполохи северного сияния над безмолвными снежными просторами, пока мысль человеческая устремляется к далеким светилам безбрежной Вселенной — до тех пор мечта о неизведанном будет увлекать за собой дух человеческий вперед и ввысь».
Просто хорошие и добрые фотографии.
Тяга к жизни.
Моя прелесть. Мой «Прогресс».
Славин катер.
Улетная фотография. Лучшая защита от ветра.
Катамаран Славы Левина. Изморозь. Лена в Иркутской области.
Где-то в Иркутской области. Деревня возле реки
Холодно. Конец сентября.
Иркутская область. Капитан Володя Федоров и его суперлодка.
Верховье Лены.
Пеледуй. Наше путешествие под парусом.
Лена. Район Шишкинских писаниц. Иркутская область.
Самое- самое начало реки Лена. С берега до берега — один шаг.
Ленанефть. Половая жизнь.
Сели на мель. Пришлось скинуть все вещи с лодки, чтобы облегчить корпус.
Джарджан. Дом Николая.
Где-то на Лене.
Устье Вилюя. Пару минут назад ходил мишка.
В Якутске я провел все свое детство в доме на улице Кальвица. А это памятник Кальвица. Летчику. В Сангарах.
Ну, можно прочитать. Полярный круг.
Грозно.
Да, как давно это было. Район Байкала. Перевал Покойников. Идем к истоку Лены. Я, Володя Федоров, Саша Павлов, Мария Иванова, Слава Левин. (Я еще толстый и почти лысый 🙂 )
Наша Лена.
Часовня возле истока.
Все.
Источник: Dnevniki.Ykt.Ru
