Группа путешественников совершила проход (с одной ночевкой в каньоне) по ущелью реки Риты (Рыты) от мыса Рытого на Байкале до истока реки Лена. 16 июля 2007 года ими был открыт исток реки Лены, который вполне вероятно является основным и увеличивает длину реки примерно на 8-10 километров от традиционного исчисления.
Полеванов Владимир Павлович – руководитель группы, академик, доктор геолого-минералогических наук, бывший министр имущественных отношений, вице-премьер Правительства РФ, бывший Губернатор Амурской области.
Подрябинников Андрей Валентинович – полковник в отставке.
Любимов Евгений Ефимович – мастер спорта, легенда горнолыжного спорта на Эльбрусе.
Сивяков Валентин Викторович – геолог, предприниматель.
Верюжский Николай Алексеевич – сотрудник Аварийно-спасательной службы Иркутской области.
Бутаков Эраст Юрьевич – автор этих строк и других (автор книг «Вокруг Байкала за 73 дня», «ССО», «Выруба», «Бульвар Постышева», «Одиннадцать»).
До того (11-12 июля) мы совершили «тестовый» подъем по реке Молокон к водопаду «Стеклянная Лента». В тексте довольно часто упоминается данное событие. В книге оно описано, как отдельная глава.
Глава вторая (основная): Рита и Лена
А поутру они проснулись. Больные они проснулись. И не потому, что выпили – выпили они не много, а вот находились по Молокону, нагрузили свои мышцы они много. Мышцы болели и ныли. И ещё ныли те, кто не ходил по Молокону – эти ныли и болели, потому что напились. Короче, утром всем было хреново. И тогда мудрый Владимир Павлович принял, как он сам говорит, «гениальное решение»: «Едем на Котельниковский в горячие источники, здоровье поправлять!» И корабль пошел туда, куда ему сказали! («Лапами грабастая»…)
Вы были на Котельниковском? Если нет, я Вам сейчас расскажу.
Короче, прямо возле берега в гравии выкопана яма. Вы можете тысячу раз мимо неё пройти, но так и не поймете, что это целебный источник – мутная вода, волны Байкала её иногда захлестывают, воняет чем-то, и всё такое. Но она – вода – там горячая и лечебная, ей богу. Рядом, естественно, строится какой-то санаторий: евроремонт, заборчик, трактора. Говорят, что он «Лужковский». Не стоит особо верить – здесь всё то «Пугачихино», то «Лужковское», то «Шойгу». Не в этом дело. Дело в источнике. Заваливаемся мы туда, а вода там и впрямь горячая. А если ногами в ил «упереться», так там вообще – кипяток.
Мы повалялись минут двадцать, кто-то даже пивка попил (я ни то чтобы пить, курить не хотел, после тех нагрузок, что вытянул на Молоконе). А потом на корабль.
Алексеевич своих грибочков пожарил, Андреевич – рыбы. Поели, выпили… и лично я – пошел спать. Вырубился. Как отходили, помню смутно: посмотрел в иллюминатор – волны, берег куда-то «пошел», мотор тарахтит, всё в пелене какой-то. Устал я. Сил набирался. И весь день, практически проспал. Палыч, правда, попросил мою книжку и взялся её, от нечего делать, читать. А я – пожру, и спать. Проснусь, посмотрю, как ветер корабль шатает. Испугаюсь, помолюсь, погляжу на давно знакомые места в бинокль, и снова спать. Так до самого вечера, пока не пришли на мыс Покойники. Долго искали куда причалить (ветер мешал), а потом крикнули Налейкина, сказали, что уходим за мыс – он – на свой мотоцикл, где вместо люльки ящик для рыбы, а мы – на «Фрегате» за мыс. Там и встретились.
— Добрый вечер! – Налейкин был одет по форме, с кокардой.
— Здорово, Анатолий! – Андреич, наш капитан, Налейкина знал давным-давно.
Налейкин громыхал сапогами по железном трапу.
— Разберитесь с пропуском, – попросил меня Владимир Павлович.
И я пошёл разбираться. Мы присели в рубке у капитана. Анатолий Налейкин был с женой Алёной.
Пьяный Саша-механик, которому сегодня – в пятницу тринадцатого – был день рождения, одарил хихикающую Алену яблоком, конфетами и чем-то ещё. (Имеет право!)
Налейкин важно сел и прочитал наш пропуск.
— Распишитесь, пожалуйста, – попросил я его, глядя, как Саня чего-то там рассказывает Алене.
Я помню эту женщину, когда ей было ещё девятнадцать-двадцать лет. Она «возмужала», но лицо осталось то же – как тогда из окошка. Я непроизвольно улыбнулся.
Налейкин меня тоже узнал (да и фамилия моя в пропуске), но пока молчал.
Он расписался в пропуске и начал рассказывать, что тут много медведей (шестнадцать штук он давича насчитал на поляне), а один – трехлетка, вообще обнаглел – поляков на крышу загнал! Те фотографируют его… Ничего не боится, только Костя его бензопилой и способен отпугнуть. Надо разрешение в Москве на отстрел попросить – как бы беды не было. Вон, слышишь собаки лают? Это он там шастает.
Потом Андреевич предложил всем выпить за встречу. Я отказался, я пошел спать, поблагодарив за предложение присоединиться (я пить не хотел – перегрузился на Мoлоконе!)
— Это вы книжку написали? – спросил меня Налейкин, когда я уже выходил из рубки.
— Я.
— А я смотрю, лицо знакомое. Я читал.
— Я знаю, – ответил я, и остановился. Но больше ничего не последовало.
— Спокойной ночи, – пожелал я. – Ещё увидимся.
— А может?… – Налейкин кивнул на бутылку.
— Нет, спасибо. Я – спать. Завтра день будет трудный – на Рытый идем.
— На Рытый?
— В ущелье.
— А-а! Трапезников прошлый раз оттуда школьников привел.
— В смысле?
— Ну, школьников. После школы. Он всё время кого-то водит. Прошлый раз – школьников. Посадил их на корабль, а сам – обратно.
— Через ущелье Риты?
— Да. Через ущелье. А что?
— Так там же, пишут, человек не ходил.
— Ходил, Трапезников ещё тогда и двух священников провел, когда они часовню на истоке Лены освящали. Трапезников там постоянно ходит.
— То есть, оно проходимо?
— Конечно.
— А почему никто ничего не знает?
— А кто знать должен?
— Ну, не знаю. В книгах пишут – инопланетяне, медведи и всё такое.
— Не знаю – не ходил.
Налейкин испортил настроение.
— Значит, мы – не первые.
— Трапеза постоянно ходит.
— Понятно, – я протянул ему руку. – Спасибо за информацию. Я – спать. Анатолий криво улыбнулся и пожелал мне спокойной ночи.
Зайдя в каюту к Палычу с сотоварищами, я рассказал про Трапезникова. Эта информация немного огорчила всех. Но…
Но всё равно пойдем – мы официально заявились! А если, кто и ходил, так на Земле везде кто-нибудь где-нибудь ходил. (Хотя, конечно, жаль, что мы не первые!) Посмотрим! (Так рассудил Палыч).
Каждый из нас, конечно, нервничал, когда мы подходили к мысу Рытому. В прошлом году, стоило нам ступить на этот мыс, нас «встретила» медведица с медвежонком. Ну, и это ещё не самое главное. Чего только не написали про этот мыс, а уж тем более про ущелье. Мы же парни грамотные, читать умеем, а там: инопланетяне, полтргейст, шаровые молнии, огни святого Эльма, огромные пчелы-убийцы, духи, база НЛО, медведи-людоеды, радиация, змеи или черви ядовитые, резко поднимающийся уровень воды и затопляющий практически всё V-образное пространство, и прочие неприятности всякие, которых никому не избежать, как ни старайся, и что, кто бы в ущелье не зашел, жить ему осталось максимум год (при условии, что он вообще живой оттуда выберется)! Всё это вкупе, для нас, маленьких несмышлёнок, которые вдруг рискнули пройти такое ущелье, не посоветовавшись со «всезнающими» шаманами – ТРУБА! То, что Трапезников ходил – может и это тоже замануха – кто знает? Мы нервничали. И поэтому!…
— Чё так воняет?!
Саня-механик – забегал!
Всё в дыму, туалет и душ – в пару, двигатель работает как-то странно, гудит – масло гонит! Устранили неполадку.
Ветер. Корабль качает, хотя на небе ни облачка! Корабль качает – пристать некуда.
Конус выноса, чем, в сущности, и является мыс Рытый, не заканчивается на глади, на зеркале воды. Там, под водой сразу семьдесят метров глубины, а потом всё больше и больше, до восьмисот, так что конус, даже сверху огромный, а под водой – это не конус – это навал в несколько сот метров! Какая же сила «выплюнула» из ущелья этот неимоверно огромный массив каменно-песчаной смеси, чтобы получился мыс Рытый. Куда причалить? Ни одного мало-мальски подходящего места. Ветер и волны положат корабль или камни процарапают ему днище. Ну, хоть как-то, на несколько минут причалить, чтобы мы спрыгнули, а уж потом идите на Анютху, на отстой, пока ветер не стихнет. Ждите нас два дня здесь, на Рытом. Если не выйдем за два дня – значит, прошли. Через два дня – идите на Шартлай, мы там спустимся, если пройдем. Но пару дней ждите здесь – мало ли что!
— Понятно?
— Конечно!
Причалили. Собрались выходить. Пи..ыкс! Трап вырвало, и он упал в воду! Как его вообще можно было вырвать – специально захочешь, не вырвешь. А тут, как игрушку – хлоп, и его «зализывают» волны.
— Начинается – мыс Рытый!
Час возились, чтобы поймать, поднять (тяжелая сволочь!) и ввернуть на место трап. Саша-механик выкупался после своего дня рождения, доставая и привязывая упавшую эту долбанную деталь корабля – вытрезвителя не надо. Замерз! Задубел! Промок, как цуцик.
Еле-еле установили его на место, а волны колотили наш корабль о прибрежные валуны. Пришлось «катапультироваться» на резиновой шлюпке.
Выходя на мыс Рытый, я прихватил с собой чьи-то старые шлепанцы. Тестовый поход показал, что без сменной обуви делать нечего в Тайге. Ну, ни тяжеленные же кроссовки мне тащить? Прихватил шлепанцы – вернусь, верну. В прошлый раз я вязанную шапочку брал (в прошлом году. Вернул). Теперь – тапочки, всё, как и должно было быть!
Стоило мне с карабином (в третьем заезде) спрыгнуть в лодку – появились егеря! Вот их-то кто просил появляться? Я с оружием, мы в заповеднике, увидят – столько визгу будет!
Стоило появиться егерям, визг начался и без того: «Кто разрешил?! Где ваше разрешение? Сюда приставать нельзя – запрещено! Что это за роспись? Кто это вообще расписался? Какое вы имели право, не отметившись, причалить в заповеднике? Что такое?!» Ля-ля-ля, фа-фа-фа, дю-дю-дю… Мы им говори, что отметились уже у Налейкина. А они всё равно ни в какую: почему да почему, кто разрешил, да не положено!…
А у меня всё это время карабин лежит на дне резиновой лодке, в воде (волной захлестнуло через борт), и я его не достаю, чтобы егеря вообще не чиканулись. Но невозможно же вообще сидеть в лодке и не вылазить – это подозрительно, особенно, если учесть, что волны лодку бьют о берег, а люди почему-то упорно в ней сидят. Пришлось изловчиться и выпрыгнуть, пряча телом и рюкзаками карабин. Получилось – не заметили. Но ныть егеря не перестали и всё чего-то требовали им пояснить, почему им приходится жечь государственный бензин, вылавливая нас?
Евгений Ефимович, хоть и был человеком романтичным и сдержанным, но в этой ситуации… Это мне напомнило фильм «Властелин Колец», первую часть. Там старый хранитель кольца (какой-то Бильбо, кажется) отдавал «своё сокровище» молодому Фродо, и вдруг, на секунду передумал! Его лицо моментально приняло звериное, страшное выражение… но через мгновение он был снова «добряком». Тоже произошло с нашим уважаемым «Кусто»!
— Ты чё разоролся-то, майор?! Ты по-нормальному спросить не можешь?! Ты за кого нас принял?
— Вы не отметились! – майор выпятил грудь (а почему, собственно, майор?). – Я жгу государственный бензин, езжу здесь по морю…
— Слышали уже! – перебил его Евгений Ефимович. – А ты, на какой службе, майор? Ты же на государственной службе! Какой же ты ещё-то бензин должен жечь? Это твоя работа! Езди и проверяй! Только по-человечески! Нечего пену пускать – мы тебе не пацаны, у нас всё оплачено и разрешения есть! Не веришь – лезь на корабль, проверяй! А на нас не ори! Понял?! А то, ни дай Бог, мы заорем! Вопросы есть? (Некоторые выражения и обороты, отпущенные им в сторону проверяющих, я на всякий случай пропустил – сообщество может не одобрить).
«Майор» не нашелся что ответить, развернул лодку и направился к кораблю. Лицо Евгения Ефимовича вновь приняло выражение «добряка». Пошарахавшись по палубе, полепетав с Андреичем, егеря сели обратно в лодку и ушли по своим делам (снимать свои сети, как выяснилось с помощью бинокля).
— Вот они для чего государственный бензин жгут! – хмыкнул ЕЕ.
А мне пришлось разбирать и чистить в полевых условиях карабин, который захлестнула волна, то есть, ещё терять время, вместо того, чтобы быстрее двигаться – день же не резиновый!
«Полевой» шомпол, а точнее, веревочка с косичкой из конского волоса, не проходила по каналу ствола. Ну, застряла, сволочь! Видимо, нужно было сначала маслицем косичку смазать. Я намотал край веревки на подобранную палочку и попытался всё-таки вытянуть. С большим трудом мне это через какое-то время удалось.
— Фу, ты! Протянул! – я вытер пот со лба и поднял голову.
Все, затаив дыхание, смотрели на меня.
— Вот так больше делать не надо, – сказал Евгений Ефимович. – Мы же на Рытом. А если б застряла?
— Не застряла бы!
— Ну, не скажи. Мы – на Рытом. И остаться без оружия… Не делай больше так. Хорошо?
— Хорошо. Не буду.
Я спрятал чистящие принадлежности в рюкзак, проверил ещё раз карабин – всё, готов.
— Почистил?
— Почистил.
— Держи.
Мне передали пластиковый стакан с водкой.
Встав на правое колено (как читал), я брызнул водки духам, собрался и пошел. Все уже давно были готовы и только ждали меня – все пошли.
«Для начала – до скалки перед ущельем, не показывая карабин, – там разберемся – главное сейчас от егерей уйти побыстрее. А в ущелье они за нами не пойдут – испугаются. Пошли! – Владимир Павлович определил задачу. – Валентин! Вперед!»
Жарко, душно, шагать неудобно по вывороченным камням, но упорно идем, не останавливаясь. Прошли километра полтора-два, привал под желтой скалой, что справа от входа в ущелье вздымается из безлесого склона холма. Никто нас не догоняет (видимо улов в заповедных водах большой), можно расслабиться и прикинуть по карте и GPS где мы, что нас ждет дальше, и воды с удовольствием жадно попить!
От берега до белой скалки, как было сказано, ходу примерно километра полтора-два, то есть, минут двадцать-тридцать. И чем дальше мы отходили от берега, чем больше было расстояние между нами и егерями, и вероятность, что они увидят карабин даже в бинокль, уменьшалась, тем больше нас тревожили другие мысли. Становилось жарко. Вокруг стрекотали кузнечики, а под ногами в сухой траве хрустели маленькие камни. Белые эдельвейсы мы пытались не давить своими шагами, но их было очень много, и это не всегда удавалось. Дорога по мысу далеко не идеальная, вся в рытвинах и небольших, заросших травой навалах камней – нужно под ноги глядеть. Тем не менее, вход в ущелье приближался. И вот тут-то пришли те самые тревожные мысли. Что нас там ждет? Лично я знал (точнее, слышал от «очевидцев» и читал), что там нам наверняка встретятся различного рода неприятности, а то и того хуже. Не даром же мыс нас с такой неохотой впустил на берег, учитывая все поломки и егерей – так это, надо полагать, цветочки, по сравнению с тем, что будет дальше. В прошлом году где-то на этом примерно месте мы встретили медведицу с медвежатами. В этом году, говорят, медведей ещё больше! Что ещё? Я шел и внимательно смотрел в траву возле ног – первое, что может быть – змеи и клещи. Это уже «утомляло». Потом ненароком вспомнились все рассказы: огромные пчелы со «смертельным» укусом, шаровые молнии, радиация. Но, как человек опытный, каким я себя считал, в этом деле первопроходцев, я отчетливо понимал, что самая большая неприятность, это подвернутая нога. Подвернул ногу – как выбираться? А не дай Бог!… (Даже думать не буду, чтобы не сглазить!). Медведи – вот реальная опасность – это да! В узком проходе ущелья (а мы хорошо изучили ущелье по карте) встреча с косолапым ничего хорошего не сулит. Помнится, как в Баргузинском заповеднике, медведи, сколько не ори, специально выходят на голос посмотреть, что там за дебилы «на ужин зовут»? Здесь, скорее всего, тоже самое, – они здесь не пуганые, раз люди не ходят в ущелье, более того, здесь тоже заповедник. Говорили же ещё в девяносто втором пастухи, что все коровы и лошади, которые в ущелье зашли, не возвращались – медвежий угол. А те, которых мы видели гниющими на берегу в то далекое время – разве не подтверждение их слов? Медведи, ох уж эти медведи?! Что делать, если выскочит? Что делать? – стрелять! Выскочит, без разговоров буду стрелять – плевать, что заповедник! После разберемся. Да и кто пойдет в ущелье смотреть, настрелял я там медведей или нет? Так что, коль уж тащу карабин, так стрелять буду – зря что ль на меня мужики надеются? Лишь бы не сейчас, не сразу, а то на канонаду егеря точно сбегутся, а им потом докажи, что ты «не хотел». И «звериный оскал» Ефимыча здесь не поможет. Вот тоже метаморфоза Рытого: добрейший человек может превратится… Хорошо, что мы с ним в одной команде! Что-то мне всё это «Сталкера» напоминает: я и хруст травы под ногами слышу, и как егеря рыбу вытаскивают из сетей, и птицы не поют, и в команде у нас тоже есть писатель-неудачник, ищущий новых ощущений, и вместо гайки с марлевой вязочкой у нас Валюха с рюкзаком и сигареткой вперед, как заводной «летит». Всё, как в кино. Сам себе наворачиваю? Возможно. Но пытаюсь-таки шутить. Мне когда страшно или неуютно – я всегда пытаюсь шутить. Не плакать же? Вот. И сам с собой разговариваю. Тоже – вот. Молодец! Но с медведями, всё же, держи ухо востро! А инопланетяне? Инопланетяне – это даже интересно! Вот уж кто меня меньше всего беспокоит – так это инопланетяне. Очень любопытно, если что. Посмотрю, что это такое, если появятся. Специально, во время ночевки буду во все глаза и уши смотреть, чтобы их увидеть. Да, хоть бы тарелочку маленькую засечь – а то, всё никак не получается. Миллион человек на Байкале «видели» тарелки, а я – нет! Не порядок! Ну, всё – хорош шугаться! Кажется, к скалке подходим, сейчас перекурим, сориентируемся по карте, как мои товарищи любят с помощью GPS, и рванем по бездорожью в самую клоаку! Прорвемся! А другого выхода нет – только вперед, потом ещё внукам будем рассказывать, что и как было! Всё – спокойно, Первопроходимец, всё нормально будет, не буксуй.
Пот течет ручьем – не вру, мы действительно выжимали майки! Алексеевичу хреново (он вчера зря так активно праздновал день рождение механика!), и мешок у него самый нелегкий. Но он идет, кряхтит и, если спросить: «Как ты, Алексеич?», отвечает: «Ничё-ничё, нормально-нормально!». Но видно же, что скоро его сердечко щелкнет: (Тьфу, тьфу, тьфу – чего я несу? – только этого не хватало! Нахер ты вообще пил, Алексеич?! Как бы самого спасателя спасать не пришлось. Тьфу-тьфу-тьфу, ещё раз! Не думай о плохом.)
Как пишется в журналах «GEO» (Март 2007 года страница 170), я – волнуюсь. Конечно, волнуюсь! Алексеич всё отстает, а вполне возможно, что в каждом кусте по медведю – они там от жары прячутся и валяются, отдыхают со своими бабами и ребятишками. Алексеич, сокращая дистанцию, попрет напролом, их потревожит, и тогда!… Я иду настороже, оглядываюсь, ищу глазами белую панамку старика между трепещущей листвы, и в открытую, «поигрываю» карабином! Внимательно смотрю я и по впередистоящим кустам – что-то же должно случиться – мыс Рытый это, или что?! Тут – не балуй! Заходим в ущелье!
Я жалел старика, на сердце его грешил. Мы все его ждали, теряя время. А лишь после выяснилось, что: «Он с собой две бутылки пива взял!» – сказали нам на корабле после возвращения. А! Ясно! Вот что было причиной отставаний! Так что, граждане-туристы, если найдете в кустах в самом начале ущелья реки Риты бутылку-другую из-под пива – не судите нас строго – не углядели мы, каюсь! А Алексеичу действительно хреново очень было, и правильно он сделал, что пару бутылочек для опохмелки взял – он-то свой организм знает. Не было бы у него пива, что тогда? Нормально-нормально, Алексеич! Кто тебя осудит – сами такие же. А ты – имеешь право.
Когда со стороны моря смотришь на ущелье мыса Рытый – идти туда совсем не хочется. Особенно, если в непогоду или в шторм если смотришь на ущелье. Скалы стоят, острые, как бритва, четко вертикальные и высоченные, как душки капкана, как дверцы ловушки насторожены! Кажется, они только и ждут нелепого путника, чтобы захватить его, и чтобы навеки он исчез в этом жутком месте, в этой западне! Но!
Но стоило пройти нам эти «пружины капкана» в виде двух противоположных утесов-скал, которых шаманы называют братьями Азмэ и Алмэ (так кажется?), как мы попали в «Булонский лес»! Тополя, вековые реликтовые тополя росли в ущелье! Птицы разноголосо пели. Речка Рита неглубокая, чистая и юркая, журчала, омывая стены каньона; солнце искрилось в её водах и в молодой листве деревьев. Здесь не было могучих и грозных сосен, угнетенных лиственниц и всего такого, что заполняет другие ущелья, что является неотъемлемой частью Сибирской тайги, и что должно было быть и здесь, но здесь этого не было. (Все эти «эндемики» Сибири росли лишь высоко на склонах гор, ближе к ледникам, но не в распадках). Яркий день, радостные солнечные зайчики на гладких стенах прижимов, одуренно голубое небо – солнце, лето, жара, кайф, отличное настроение и красивейшие пейзажи! Сюда нельзя пускать туристов – всё загадят, правы шаманы – святое, необычное место – не пускайте сюда никого, и сожгите мою книгу, чтобы никто не попер смотреть то, о чем я только что накалякал! И еще: не верьте, что батыры дрались на Рытом за обладание ущельем, как охотничьим угодьем, чтобы добывать здесь соболя и белку – откуда соболь и белка в тополях?
И вообще, мне кажется, что все, кто что-либо про Рытый писавший и утверждавший, что он в это ущелье ходил – лукавит. Я нигде не строчки не видел про тополя – а не заметить их, не обратить на это внимание – невозможно! Тополя, молодые осинки… и камни, застрявшие на уровне человеческого роста в их ветвях и между стволов. Потоки, значит, тут действительно, бурные бывают! Но тополя не заметить – не возможно! А это удивляет тех, кто это видит!
После Молокона путь по реке Риты мне кажется не сложным. Конечно, каньон становится всё уже, и путь становится всё круче и круче, и нам порой приходится лазать по огромным камням и перепрыгивать реку туда-сюда-обратно по курумнику. Иногда мы выходим на склон и идем по звериной тропе – разные способы преодоления пространства. Но «гениальное решение» Палыча прогнать нас вначале по другой реке, чтобы «разогреть» нужные группы мышц, а уж после «кидаться» в ущелье Риты, было как нельзя очень полезным. Академик – чего тут скажешь! Да! После Молокона (задолбал уже этот Молокон!) здесь идти совсем не сложно (пока, не сложно). Но это «пока» продлится ли до вечера
На всем протяжении пути я не курил – мне даже не хотелось курить. На всем протяжении пути я искал следы или что-нибудь, что говорило бы, что здесь до нас были люди – и не находил! Ни бычка, ни бутылки, ни ниточки, ни старого костровища – ничего! Справедливости ради скажу, что в реке мы нашли кусок резины – старый, стлевший кусок. Но он мог попасть сюда с весенним потоком, или с соседних гор, или с верховья, или откуда угодно – не факт, что здесь его «специально» потеряли. И что это за изделие было – невозможно понять: ни сапог, ни камера, ни что другое. Даже, не презерватив, если кто об этом спросит. Просто, стлевший черный кусок резины, застрявший в потоке реки меж камней. Всё! Больше ничего!
Однако повод для размышления есть! Всё равно же, ничего не происходит. Река, вон, как круто вверх пошла – сплошные навороты камней. Вряд ли здесь медведи будут кувыркаться. А что, идиоты что ли? Кому надо? Я вообще думаю, что здесь только маленькие медведи и гасятся от свирепых больших. «Наш» прошлогодний медвежонок – ему сейчас года два, небось? – он, наверное, здесь и гадит. (Иногда попадается пометик). А большим что здесь делать – кормовая база ноль. А для юных – спасение. Рыбы в реке тоже, судя по всему, ноль. Но не будем отвлекаться – откуда здесь резина? И что это, от чего?
Версий несколько.
А) Могли ли здесь сплавляться туристы? Исключено! Ни та река, чтобы по ней сплавляться. Значит – это не кусок резиновой лодки или плота. Но, если все-таки это он, то занесло его сюда с верховьев Лены, там все сплавляются, а паводки тут бывают – ой-ё-ёй! Может, как-то и затянуло в эту реку. Другого не дано с точки зрения сплава. Однозначно!
Б) Может это чей-то сапог? Может. Чей? Трапезников потерял? Или те, кого он водил: школьники, священнослужители? В принципе, может. Но сразу два вопроса: Как человек пошел в одном сапоге? И почему сапог бросили, а не сожгли или с собой не забрали – Трапезников не позволил бы «сорить» в этих местах! И если на первый вопрос есть ответ: «С ним поделились друзья, дав ему что-то из запасной обуви», то на второй вопрос – ответа нет. Трапезников бы не позволил сорить! Это тоже однозначно! Значит, сапог сюда попал случайно – его тоже потоком занесло.
В) Что там – наверху? База НЛО? Зачем им резина? А если там просто какие-то «установки» стоят? Может быть и так. Тогда, попав с бокового тока, этот кусок резины «лично» здесь находится, человек, его хозяин, здесь не был. Опять же версия паводка или бурных дождей. Это нормально – это то, что надо, это значит, что ещё ничего не доказывает про посещения этих мест другими (кроме Трапезникова и тех, кого он, возможно, водил) людьми.
Г) И самое интересное под литерой «Г». Это уже, чисто, чтобы время сократить. Версия – «Презерватив»! Судя по размерам – это очень большой самец должен быть. Ящер какой-нибудь. Хотя, ящеры – они каждый год свои яйца откладывают – зачем им презерватив? – им надевать его некуда. Ящер – отпадает. Инопланетянин? Не приведи, такого встретить! Отметаем эту версию сразу же! Тьфу-тьфу-тьфу, через левое плечо. Медведь-гигант? Это уже теплее. Тогда, почему черного цвета? Траур? Видимо, что-то случилось? И сразу после такого вопроса возникает в памяти: «Есть у меня один могильничек!… За сущие копейки!» – лицо Вадика Галыгина, волосатого и хитрого. Непроизвольно улыбнувшись, «добиваешь» версию вопросом: «Зачем медведям предохраняться?» Нет, версия с презервативом – тоже не прокатывает. Значит, остается только весенний поток или жуткий ливень! На том и остановимся! Перекур.
К вечеру мы уже ничего плохого не ждали от этого места. Нам оно даже очень нравилось. Примерно десять-двенадцать километров – тополиная роща – чего тут плохого?
Мы фотографировали и фотографировали – хорошо, что аппараты цифровые – пленки пришлось бы тащить кулей шесть, не меньше! А на ночевку мы остановились на «стрелке» реки, на высоте 1177, где был, как специально для нас, ровный берег в небольших зарослях ольхи, сломанный тополь, водопад (как уже бывало) напротив и, каким-то чудом оказавшийся здесь розовый камень кубической формы с острыми углами, высотой ровно такой, чтобы стать фуршетным столом. Как он тут оказался, да ещё такой острый, когда в округе все камни «облизала» река? Розовый стол точно на стрелке, перед водопадом, на высоте именно 1177, у разбитого (видимо, молнией) огромного тополя – ну, ни мистика ли?! Вот тебе и Рытый! Думайте, чего хотите.
То, что нас сюда Рытый «пропустил» дало нам право (и повод) выпить коньячка. (И водочки немножко – она осталась после «брызганья» на самом мысе, когда мы сошли на берег с корабля). Поужинали, посушили вещи у костра, полюбовались вечереющим небом, и пошли спать – посмотрим, как ночь проходит в, так называемом, «проклятом» месте. Посмотрим! Пока повода для беспокойства не было. Необычное место – кто спорит? Но плохое ли оно? Вот это – очень спорный вопрос. Ну, поглядим, «что ночь грядущий нам готовит»?!
— Валь, подбросишь дров в костер, чтобы ночью не потух?
— Конечно.
— Ну, давай, брат! Я – спать!
— Давай!
Ночь прошла спокойно. Никто вокруг не бегал, не орал, не улюлюкал – не о чем было беспокоиться – мы просто «мирно» спали.
То, что река была рядом, то, что водопад шумел в распадке напротив, то, что иногда задувал шальной ветерок и шелестел листвой, было причиной и следствием каких-то звуков. Я, разумеется, прислушивался в темное, чтобы попытаться уловить нечто необычное. И мне иногда «слышались» голоса детей, лай собак, какие-то обрывки музыки, и много что ещё. Но это – не в счет!
При желании, любой из нас может журчание реки, шум ветра и водопада «превратить» в любые звуки. «Настраиваешь» на определенную волну свою фантазию – и всё! Можешь рассказывать всем, что в ущелье Риты ты слышал голоса инопланетян. Ничего подобного – журчание воды, водопад и ветер! Надеюсь, этими строками я сразу предупредил различные вопросы, типа: «Ну, и как там ночью? Страшно? Слышал что-нибудь?» Слышал. Обычные звуки тайги.
Утром, рано, наскоро позавтракав, мы двинулись в путь. Осталось нам совсем немного, судя по карте, но то, что осталось – не самое простое. Менее чем через километр мы уткнулись в стену. Река здесь раздваивалась. Один, более тонкий исток падал между камней слева, второй – по правую сторону стены, но он был более напорист и многоводен. Судя по всему, здесь заканчивается «Булонский лес» – наша тополиная роща. Стена-скала покрыта кедровым стлаником, как все пространство по боковым подъемам и там далее, на водоразделе, выше, у истока Риты. Что ж, будем обходить стену.
Валентин логично предположил, что по узкому и менее водному потоку подниматься будет легче, и пошел по левому рукаву. Мы направились за ним. На нас налетели несметные полчища комаров! На стену подниматься было трудно – не сложно, а трудно: крутой подъем, скользкие камни потока и заросли кедрового стланика. Но, выйдя на плато, мы поняли, что это только цветочки – впереди подъем к водоразделу. Может, нужно было идти по правому рукаву? Может там была какая-нибудь звериная тропа, или тропа Трапезникова, или может быть там вообще полегче продираться сквозь заросли гибких веток, может там и вовсе путь легче? Кто знает? Легко рассуждать, когда ты идешь вторым или третьим или шестым. Первому сложнее. Если он идет по тропе, всем кажется, так и надо. Если он потерял тропу, все в душе злятся на него – как можно было тропу потерять? А если вообще нет никакой тропы, то всем кажется, что он не туда забрел. Но Валя опытный первопроходец, и обязательно должен нас куда-нибудь вывести. А куда выводить? Вот склон, поднимемся на него, и всё – ущелье позади, а впереди останется только исток Лены. Но как туда продраться?
Заросли стланика хреновая штука! Ветки-хлысты гибкие, но, легко отогнув их, ты вдруг чувствуешь «откат», и они тебя почти сбивают с ног. Кто не ходил по дебрям стланика, тот не поймет. Кто ходил – тому объяснять не надо. А тут в руках ещё карабин. Нужно пролазить через заросли, и следить, чтобы ствол твоего оружия не был направлен в сторону человека. А как? Человеки кругом мельтешат меж кустов, идем-то змейкой, постоянно каждый выискивает хоть какую-то «щель» для себя между упрямых веток. Получается, что карабин – это такой четырехкилограммовый, чертовски неудобный спортивный снаряд, что-то наподобие гантели, который нужно раз тысячу отжать каждой рукой, пока доберёшься до верха. Да ещё отжимать эту «гантель» нужно с определенными правилами, которые называются «техника безопасности при использовании, владении и переносе огнестрельного оружия в условиях непролазной тайги». Дополнительный кайф!
Почти на водоразделе мы нашли старую ржавую банку – ну вот, хоть какое-то доказательство, что здесь бывал человек. Однако, на самом верху – ещё не означает, что этот человек уходил в ущелье, может, он здесь ягоду собирал – кустов смородины хватает и брусникой всё «засеяно». Короче, нам очень хочется, чтобы считалось, что кроме нас – не было никого там, внизу, в каньоне легендарной, овеянной мифами и сплетнями реки.
— А Трапезников?
— Что, Трапезников? Ну, Трапезников! Где он тут священников проводил? В рясах что ли?
— Почему бы, и нет?
— Ну, Трапезников, Трапезников – это его работа! Мы-то – официально заявились! Значит – мы первые! Или есть другие мнения? – Владимир Павлович посмотрел на всех.
Других мнений не было.
— Ну, вот! Имеем право! – добавил он.
Кто бы возражал? LET IT BE!
Всё! выползли на верх! Кончился стланик! «Дыра» ущелья, такая же неприглядная и непривлекательная, как вход со стороны моря, – уже под нами. Теперь понятно, почему мало кому хочется в неё «нырять» – там должно быть жутко и страшно, там должна подстерегать смертельная опасность, туда ходить нельзя – табу! «Куда?! Остановись, несчастный! Стой, тебе говорят!» Такова видимость! Теперь, сидя над каньоном, наконец-то закурив, мы рассуждаем, что же может быть в действительности опасного там – внизу.
И на ум приходит лишь одно, но, как нам кажется, наиболее верное объяснение. Если пойдет хотя бы небольшой дождь, вода, стекая с боковых ручьев и водопадов, резко наполняет реку, а плато, которое мы только что пролезли, какое-то время, видимо, дождевую воду копит и держит, а потом она, прогнув ветви стланика, срывается вниз, и ужасным потоком летит по узкому ущелью. Получается: вода не только с боков углубляет реку, но и огромный поток с верховьев смывает всё на своем пути, и если кто остался в каньоне в это время – тому несдобровать! Помните, камни между стволов и в ветвях тополей, о которых я вскольз упомянул? Вот – всё к тому и идет, всё от этого исходит. Нам повезло – полтора дня ни капельки с неба. А вот сидим, курим, а дождь собрался и пошёл! Сейчас там будет светопредставление! А мы уже прошли! Повезло! Спасибо, Рытый, – пропустил! Ну, всё – пошли где-нибудь найдем воду, и уже пообедаем на маленьком ручейке, питающем теперь великую Лену. «Готовность – пять минут!» – командует Палыч, мы встаем и закидываем на себя рюкзаки – кормильцев-лентяев, сидящих на наших шеях, фигурально выражаясь. Мы – первопроходцы! Как не крути, мы – молодцы! Настроение хорошее, хоть и серо всё в этом мире от туч и хлябанья болот. (Шлеп по щеке – и 15.07.2007. ещё одного комара не стало!)
Что еще сказать про каньон реки Рыты?
Ощущение такое, что просто открылись ворота – Ну, идите! Вас не напугал «пожар» в машинном отделении, вам нипочем физическая невозможность спуститься на берег, вас не остановили представители власти – вы всё стерпели, и доказали, что очень хотите. Хорошо! Ворота открыты – заходите!
В других местах что-то всё время было: усталость, раздражение, оводы, змеи, битое стекло, бурные потоки, небольшие ушибы, травмы, свежий медвежий помет, и шум его «хозяина» в кустах всякая чепуха. А здесь – ничего! Абсолютно ничего! Тишина, спокойствие, умиротворение. Воздух не иначе лечебный! (Радиация? Может быть!) Речка журчит среди необыкновенных, неестественно цветных камней в тополиной реликтовой роще. И вкус воды у реки тоже необыкновенный! И небо необыкновенное! И скалы каньона необыкновенные! И травы, и листья, и снова камни – всё, как в сказке! Да, камни, камни, камни кругом…
Из такой груды нагромождения камней, я, какую хочешь, зависимость выведу, любую историю сочиню: будет и календарь, и посадочный маяк, и древнее городище, и Акрополь – чего хочешь! Про «рисунки» на камнях, я и не говорю, обработав их в «фотошопе», можно обнаружить «азбуку» инопланетян либо их послания-письмена нам, землянам. Всё что угодно, была бы фантазия, «фотошоп» и народная молва, что «там что-то есть!» – предания седых веков далеких. Утверждать это, как один из первопроходцев, – имею право! Как имею право – наврать! Чтобы вокруг имени своего мифов нагнать, и запугать тех, кто хочет прогуляться по ущелью «с девочками и с баяном». Воспользуюсь ли им? Подумаю! В общем-то, я уже всё Вам рассказал. Верить или нет – ваше право. А мы сделали, чего хотели. И нам просто открылись ВРАТА! Нам – Повезло. Спасибо, РЫТЫЙ!
Поехали дальше!
Разведя костер у небольшого озера, пообедав, допив остатки водки из той бутылки, которую начали мы на мысу, пригубили на ночевке и донесли сюда – до конца маршрута, отдохнув, как следует (дождик то капал, то прекращался, особо нам не мешая), мы потихоньку собрались и пошли дальше, к нужному нам (судя по карте) истоку Лены. Сегодня спешить уже некуда, найдем подходящее место, разобьем лагерь, «подлатаемся», а завтра, налегке, сгоняем к действительному истоку, сделаем замеры и записи, отметим его на карте и приклеим табличку, которую в этом году Валя не позабыл, а уж потом пойдем искать наш «Фрегат». Но это будет потом, а пока мы не спеша идем по белому полю ягеля, петляя меж карликовых березок, и любуемся великолепными видами.
Плато (теперь он справа от нас) над ущельем Риты почти ровное и лысое, согласно крупномасштабной карте. А холмы, как вышки – одинаковой высоты, что трудно не заметить. Само плато со стороны Байкала и ущелья – неприступная скала и завалы, а со стороны Лены – заросшие густым кедровым стлаником крутые подъемы. Чтобы подняться на плато, нужно специальных несколько дней. Для любопытных, это привлекательное место. Но, если задуматься, поднимешься – и что увидишь? Посадочную полосу НЛО? Ракетную межконтинентальную установку, которую охраняют вышки-холмы и парни в камуфляже с большими бицепсами? А может там вертолетная площадка для международного трафика запрещенного зелья – места-то глухие. Зачем тебе это видеть? – иди себе дальше спокойно, ты своё дело сделал, пугайся медведей и не суй нос, куда собака…
Через час или два или три мы нашли классное место на берегу «Лены», если позволите назвать этот ручей, который легко перейдет в брод пятилетний мальчишка с пластмассовой машинкой. И разбили лагерь.
Сидя у костра, мы просматривали в бинокль все ближайшие холмы и поглядывали в карту, прикидывая, что нас ждет завтра. Выяснилось, что ничего особенного не ждет – километров восемь пути по «реке», примерно за ближайшим склоном река делает поворот вправо, а там – рукой подать. Ничего особенного – завалов нет, практически тундра, ягель и всю дорогу небольшой подъем. Лишь бы медведь не встретился. Звери в тайге они появляются как: идешь-идешь, вдруг – Бах! – стоит! Откуда? Никого не было! А стоит! Ещё и с ландшафтом сливается. Всё время, почему-то, кажется, что он мокрый. (Может, правда, они потеют? Вроде, не должны!). Он-то тебя уже давно слышал и видел, а ты его увидел и сразу: насторожился, скажем так (хотя, порой бывает и сердечко колотится, и ещё кое-что бывает – смотря кого увидишь!). Поэтому, бродя по тайге, всегда я настороже – неровен час… Хотя, Рытый уже позади. Однако здесь ещё непролазная тайга, одно слово – заповедник!
Интересно, как незнакомая местность искривляет пространство. Мы смотрели в бинокль на холмы, которые казались очень далекими, и в каждом необычном или темном камне нам казался зверь: медведь или олень. Завтра мы узнаем, что эти холмики совсем близко, совсем маленькие и камушки, которые нам казались зверями, есть всего лишь камушки. Но в незнакомой местности, когда тебе ещё предстоит идти за поворот, всё кажется большим, значимым и немного опасным. Вечером следующего дня все эти холмы будут… впрочем, они будут в тумане… Не будем спешить, читаем, как оно было…
Утро. Часов семь, наверное (я часы на корабле оставил – должен же был что-то оставить). Подъем, завтрак, и быстро в путь. Как всегда! Вот, Палыч – раскачиваться не дает, такой уж у него характер. Погода прекрасная, пошли!
Сразу за рекой оказался лагерь геологов: зимовьё, сарай и тропы во всех направлениях пешие и конные. Валя – геолог от Бога, сразу определил – «наш брат стоял»! Покуда у нас были другие планы, в зимовье сворачивать не стали – на обратном пути разведаем. Чуть дальше, 800 метров, как и утверждал Валентин, будет ещё одно строение с шиферной крышей.
— О, – сказал Валентин, – склад ВВ.
— Что такое «ВВ»? — Склад Взрывчатых Веществ. По технологии его строят в восьмистах метрах от лагеря и обязательно с шиферной крышей, – Валя всё знает.
Его мы тоже пропустили, сворачивая за холм по течению реки направо.
— А почему обязательно с шиферной крышей?
— Так взрывчатка же! Она не имеет право промокнуть! На вертолетах, но шифер завозили раньше. По технологии, – объяснил мне непросвещенному Валентин.
— Понятно, значит, если в тайге дом с шифером, то это склад ВВ!
— Именно так.
Вот, товарищи-туристы! Если Вам попадется в глухомани зимовье с шиферной крышей – будьте осторожны – это склад ВВ, скорее всего. И уж если вы решили растопить костерок и подбросить кусочек «пластилина», найденного в этом зимовье, не обижайтесь, если он вдруг как пи…якнет (извиняюсь за выражение, но пишу это специально в таком виде, чтобы вы запомнили навсегда!) Мало ли – какой-нибудь пластид, толуол или динамит это окажется! Не рискуйте, очень Вас прошу! И резко дверь у таких «домиков» не открывайте!
А мы шагаем дальше, фотографируя и любуясь плоскими просторами и белым ягелем – красота, чего не говори!
Впереди между деревьев мелькнуло что-то рыжее.
— Зверь! – встал, как вкопанный, Валя.
Я шел третьим за ним и ВП. Машинально я сделал шаг и оказался перед Палычем. Лишь после этого я увидел, что межу деревьев красуется изюбрь. Красивый, рыжий олень остановился, оглядываясь, выбирая, куда бы ему смыться. Довольно долго – несколько секунд он крутил своей безрогой башкой.
— Изюбриха, – я опустил карабин.
— Не путайтесь под ногами! – раздался голос Палыча у меня над головой – он пытался достать фотоаппарат.
Я отступил на «свое» место. Услышав человеческий голос, олень метнулся в кусты и больше его не видели.
Когда (через минуту) мы двинулись дальше, я спросил:
— А что значит «не мешайтесь под ногами?»
— «Не путайтесь», – поправил меня Палыч.
— Ну, хорошо – «не путайтесь», пусть так. Что это значит?
— Фотографировать мешаешь – это самое, обзор закрыл! – оглянувшись на ходу, пояснил мне-тупому Валентин.
— Спасибо, Валя! Вообще-то я думал, что это медведь.
— Да какой же это медведь?! – Валя разговаривал со мной, посмеиваясь. – Видно же, что, это самое, изюбрь. Рыжий же. Медведь!… – хихикнул он. — А я думал медведь, когда ты крикнул: «Зверь». — Да изюбрь – видно же сразу. Это самое… — Короче, завидуйте молча! – перебил я Валю. – Я, как нормальный человек с ружьем, завидев опасность, бросился прикрывать грудью руководителя группы. Откуда я знал, что это олень? А если б Миша? А мне – «Не мешайтесь под ногами!» — «Не путайтесь», – ещё раз уточнили мне. — Какая разница?! – я плюнул в белый, хрустящий под ногами ягель. – Не ценят нас – бдительных охранников!… и спасателей! Правильно я говорю, Алексеич? – Я повернулся к представителю спас. службы, шагающему последним с моим рюкзачком (Мы шли налегке, взяли лишь один рюкзак с пропитанием – мой. Его тащил Алексеевич. Я тащил карабин). Улыбнулся Николай Алексеевич… но ничего не ответил.
Через пару километров привал. Классное место – маленькая скала и снежник «замыкают» юную Лену. Мы остановились, фото всех немыслимых ракурсов и видов. Здесь даже стланик, высотой в двадцать сантиметров весь в шишках – торопится природа разродиться. Заодно, опять сверившись по картам и GPS (а как без них?) нам стало ясно, что исток Лены где-то вон там – один из двух рукавов, что спускаются с горки километрах в трех перед нами. В бинокль Палыч определился, что с правого, видимого нам ручья, не должно быть основного русла. Скорее всего, основное русло в левом истоке. Но нам его плохо видно – холм прикрывает. Но оно там – так решил Палыч. И мы встали и пошли проверять его предположения.
1000-летний коньяк, разбавленный 20-ти летним – этим мы отметили нахождение и официальное регистрирование истока Лены (высота 1670) Их было два – два последних рукава, которые оба могли стать официальными истоками Лены. Пришлось разделиться, что обследовать оба. Владимир Павлович с Валентином пошли по левому (если против течения, как мы поднимались) рукаву, а Евгений Ефимович с Андреем Валентиновичем отправились по правому ручью. Мы с Николаем Алексеевичем остались на развилке дожидаться обе группы, чтобы потом с одной из них совершить восхождение к действительному на наш взгляд. Еще снизу в бинокль, если Вы помните, мы разглядывали оба рукава, чтобы сразу определиться, к которому идти. Владимир Павлович решил, что верный тот, по которому он сейчас пошел. Евгений Ефимович наоборот был уверен в том, что правильный исток тот, по которому они с Андреем Валентиновичем отправились. Теперь осталось дождаться спорщиков и выяснить, кто прав.
Скинув обувь, мы с Алексеичем валялись в траве, греясь на солнышке и «кайфуя» под голубым малооблачным небом.
Первыми вернулись Палыч с Валентином.
— 1648 метров, – объявил Владимир Павлович, показывая показания GPS. – Посмотрим, что у них там.
Минут через десять появилась вторая группа.
— Сколько? – сразу задал вопрос Владимир Палыч.
— 1670 – это небольшое озерцо, но есть и выше, но там вода потом уходит под камни.
— Нужен постоянный, действительный ток, – сказал Владимир Павлович.
— Тогда – 1670, – ответил Евгений Ефимович.
Владимир Павлович задумался, что-то высчитывая в уме.
— Завидую вам! – вдруг произнес Евгений Ефимович. – Вы увидите и тот, и другой исток. А нам придется довольствоваться только одним.
— Это самое, – заулыбался Валентин, – это точно! Мы оба увидим!
Владимир Павлович оторвал взгляд от GPS и тоже разулыбался.
— Да, получается, мы с Валей все истоки Лены увидим.
— Получается так, – Вздохнул Евгений Ефимович. – Повезло вам.
Я непроизвольно засмеялся:
— Да Вы, батенька, дипломат! – обратился я к Евгению Ефимовичу. – Очень остроумно – всё объяснили Владимиру Павловичу. В коем веке он оказался не прав, а ему: «Повезло Вам!» Очень остроумно. И Палычу не обидно, и заодно он теперь знает, что все истоки видел, и что ему повезло больше, чем другим, и спор вроде он не напрасно «проиграл». Технично!
Все поняли сказанное, заулыбались. Понял и Палыч, довольно кивая. Ефимыч хитро поглядывал на меня… Чем ещё больше рассмешил. А уж когда поднялись к небольшой луже, когда приклеили табличку (моего имени, к сожалению, там не оказалось, но сфотографироваться на фоне её мне разрешили), уж тогда мы «сбрызнули» победу 1000-летним коньяком.
(Палычу бутылку его подарили, откопав где-то в захоронениях или со дна морского подняв – я, к сожалению, не запомнил тогда. Правда это или нет – решайте сами. Мне-то наплевать – я его пил на халяву, и не спрашивал. А если Вы спросите: «Чем отличается?» Я отвечу: «Не понял». Я же не знаю, в каких пропорциях его разводили. К тому же Палыч сказал, что когда его привезли, это был почти что гель, почти твердый. Я – не сомневаюсь. А Вы – Решайте сами!).
Тут же над нами пролетело два бомбардировщика – как ждали. Таких самолетов в России всего шестнадцать (по данным рядом стоящих знатоков). Два из них над нами!
— Обратите внимание, произнес Владимир Павлович, поглядывая на часы, – ровно тринадцать ноль-ноль.
— И самолеты, как по заказу…
— Н-да, – согласился Старшой. – И ещё, магия цифр: Сегодня шестнадцатое ноль седьмого, а исток мы нашли на высоте шестнадцать семьдесят – цифры те же, комбинация почти такая же.
— Н-да! – теперь согласились все, – интересно получилось!
Каждый задумался на несколько секунд, поглядывая на часы, в небо, прикидывая комбинацию цифр – 13:00 – никуда не влезало!
Потом я выпустил ракету. Ракета, в честь открытия истока, обожгла мне ладонь. Кожа стала, как у подпаленной свиньи. Но не было больно, как и не было после волдыря или другого признака ожога. Чудеса!…
Авторы фото: Э.Ю. Бутаков, В.П. Полеванов
Источник: Angara.Net
